Промышленный альпинизм, высотные работы

Архив рубрики «Истории из жизни альпинистов»

Альпинисты во многом похожи на убежденных карьеристов. В свою очередь профессионалы, грезящие любой ценой реализоваться на работе, карабкаются на служебные вершины с не меньшим упорством, нежели скалолазы, мечтающие покорить заветный пик. За ценой ни те, ни другие не постоят.

Особая порода менеджеров
Некоторые психологи то ли в шутку, то ли всерьез считают альпинизм тяжелым психическим заболеванием, впрочем, совершенно безопасным для окружающих, зато угрожающим жизни и здоровью самого экстремала. Действительно, разве нормальный трезвомыслящий человек за свои же деньги (часто немалые) полезет в горы, где климат чрезвычайно враждебен ко всему живому? Но это взгляд обывателя. Сами же покорители вершин не понимают, как можно жить в довольстве и покое без запредельных нагрузок и эмоций.
В последнее время среди альпинистов все чаще стали встречаться топ-менеджеры. Видимо, есть в этом виде спорта нечто очень привлекательное для определенной породы людей: главным наркотиком жизни для них является возможность преодолеть себя и обстоятельства. Вполне вероятно, что где то рядом с вами работает такой же убежденный «альпинист», который, может, и в горах то ни разу не был. Просто для него строить карьеру означает жить полной жизнью. Деньги и успех, конечно, тоже важны, но это лишь приятное дополнение к главной страсти и не более.
Психологи описывают данный тип менеджера как человека с очень высокой самооценкой, тем не менее нуждающегося в постоянном подкреплении достигнутого новыми профессиональными подвигами. Если подобный «альпинист» начнет свое служебное восхождение с самой низшей позиции, его притязания вряд ли надолго удовлетворит даже президентское кресло компании. Немного передохнув на заветной вершине и полюбовавшись живописным пейзажем, он обязательно найдет новую цель для покорения.
Пытаться понять его загадочную душу — занятие бессмысленное. Разве можно посредством простой логики объяснить, зачем прославленный альпинист, уже покоривший Эверест и К-2, вновь ставит на карту собственную жизнь и собирается взойти на те же вершины, но новым, еще более рискованным маршрутом?

Люблю детей — чудные создания безмерной души. Работал как-то зимой на детском садике, и ходил там один такой серьезный парень лет четырех… Подходит в нему другой, не менее серьезный, и твердо так спрашивает: «Серега, че задумался?» А тот в ответ, тыча на меня: «Да вот жду, когда этот свалится оттуда!» Второй ему: «Не. Он же профессионал, сам не свалится». И молча начинают кидать в меня снежками, после чего к ним присоединяется еще человек десять. Благо я не растерялся, и через полчаса со мной было уже целое ведро их снежков, которые я ловил… В итоге детишки поняли, что снежки я кидаю лучше.Большое литровое спасибо
…Не могу также не упомянуть наших дедочков и настоящих мужиков. Эти на чай не размениваются.

Помню, вылезает мужик в окно и спрашивает: «Э, парень, че делаешь?» — «Швы я делаю панельные». — «И мне будешь делать?» — «Ага», — говорю. — «Ну ты мне сделай получше, а я налью». — «А я только пиво пью», — говорю. Он не растерялся. Орет в другую комнату: «Э, старая, гони сотку, парня благодарить буду». В общем, когда я спустился, у меня к веревке были привязаны литруха «Оболоня» и таранка… Я был рад счастливому окончанию рабочего дня и, сидя на крыше, любуясь чудесным видом и багряным солнцем, понял великую истину: «Жить стоит!»

Иногда ничего не подозревающая прекрасная пара занимается любовью у себя дома, никому не мешая, а ты «проезжаешь» мимо их окон и, мило улыбаясь, машешь им ручкой… Странно, но до сих пор в ответ пока никто не помахал и даже не улыбнулся… С чего, спрашивается? Я ж со всей душой.

Не обижайте «промальпов»!
Бывают, правда, и курьезы, связанные с опасностью… Лопается веревка на уровне восьмого этажа, и ты пролетаешь 3 — 5 метров, уже прощаясь с этим миром, а сердце оказывается в том месте, на котором обычные люди сидят… И зависаешь на страховке… А потом еще минут 30 пытаешься спуститься вниз, но пальцы от шока не слушаются, а лицо белое, как бетон 20 метрами ниже, на котором ты чуть не оказался в не очень достойном виде лепешки. Или какой-нибудь особо бдительный дедок принял тебя за вора, и из форточки высовывается ножик и очень уверенно тянется к твоим веревкам… Так быстро я еще никогда не спускался. Или зимой веревки имеют свойство покрываться коркой льда, и спусковое устройство скользит по нему, как по маслу…
И, тем не менее, эти страхи никогда не заслонят прекрасного вкуса горячего шоколада на девятом этаже, картины заходящего солнца…

Секрет, который все знают, это что промальп позволяет заработать на походы в горы. Евгений Ярема, например, за последнюю четырехлетку покорял вершины Кавказа восемь раз. В сентябре регулярно выезжает в альплагерь Бизенги на Кавказ, где обычно проводится чемпионат России. Благо «рваный» график работы это позволяет. Все-таки с естественными вершинами рукотворные «горы» не сравнятся.

- Как-то мы с напарником «поймали холодную ночевку» на высоте 4 тысяч метров, — рассказывает Евгений. — Взошли на вершину и не успели засветло вернуться вниз. Спустились метров на 200. Дело было в альплагере Улутау, недалеко от того места, где в этом году группа альпинистов попала под лавину.
В восемь стало темно, мы стали устраиваться на ночлег. Видим, мерцает за перевалом. Ну, думаем, попали. Я все железо отложил в сторону, от греха подальше… Зуб на зуб не попадает — на такой высоте идет не дождь и не снег, мы это крупой называем. Пытаемся спать. Где-то в час ночи началась гроза, и до утра молнии били прямо над нами. Несколько раз ударили в вершину, где мы были несколько часов назад. Но, к счастью, все закончилось благополучно. А вообще, за три года я лично спускал двух пострадавших в горах…

Как близкие люди относятся к такому образу жизни?
- Моя девушка говорит, работа опасная, нужно менять. Что будет дальше, посмотрим. Например, один известный в Смоленске спортсмен зарабатывает на жизнь, сопровождая в горы состоятельных смолян, которые увлекаются альпинизмом.
Этим летом Евгений собирается в Узбекистан, в альплагерь в Фанских горах, — в этом медвежьем углу совсем рядышком расположены несколько пятитысячников. А что еще альпинисту для счастья надо?

А вот несколько историй, записанных Вячеславом Зинченко, тоже промышленным альпинистом и тоже из Смоленска.
Кофе в поднебесье…За три года своей любимой работы насмотрелся немало. Расскажу вначале о красивом.
Я завис на высоте девятого этажа. Лето, солнце заходит за горизонт, легкий теплый ветерок треплет волосы и ласкает кожу, мастика размазана по всей роже, как омолаживающая маска на ночь у барышен. Мурлыкаю под нос песни о любви и свободе… Романтика… Иногда работать приходится допоздна, и тогда, собирая снаряжение на крыше, можно поговорить с такими яркими летними звездами.
Всякий раз умиляюсь жителям нашей необъятной Родины, их безбашенности и искренности. Довольно часто, когда работаешь зимой, сердобольные бабушки настежь распахивают окна, выглядывают и говорят: «Милок, да ты ж, наверное, замерз как собака» — и очень ласково, по-домашнему, улыбаются. Говорю, да ничего, бабуль, не больше чем вы, если окно не закроете. А самому холодно, как кенгуру на Северном полюсе, аж зубы сводит. И тут через пять минут эта бабушка высовывается по пояс в окно и протягивает мне огроменную чашку с кофе или шоколадом горячим и печенье. Просто обожаю наших бабушек.

Как становятся промальпинистами? В Москве существуют специальные курсы, на которых городских скалолазов готовят «с нуля». Но в Смоленске традиционен путь из «обычного» альпинизма — были бы альпинистская техника и умение работать руками.
Рабочий день обычно длится шесть-семь часов: больше выдержать на «доске-сидушке» между небом и землей, несмотря на мороз и зной, тяжело. Зато риск неплохо оплачивается: в Смоленске — не меньше полутора тысяч рублей в день, в Москве — до трех тысяч. Заказчику это все равно обходится дешевле, чем нанимать вышку и прочее сложное оборудование.
Говорят, что техника безопасности в промальпе написана кровью. «Высоты никогда не боялся. Просто не задавался вопросом, сколько там под ногами метров, — рассказывает Евгений. — Считается, что при такой работе притупляется чувство страха. Наверное, да. Иногда думаешь — зачем вязать страховочную веревку, если до сих пор все было нормально? Но именно в такие моменты чаще всего и случаются ЧП. Разумом себя останавливаешь. В Смоленске, тьту-тьфу, не было несчастных случаев. А в Москве это не редкость».
Выходки отчаянных молодых людей, которые скачут по зубцам крепостной стены, ходят по балкам в башнях, Евгений считает большой глупостью. Вряд ли человек, который профессионально занимается альпинизмом, станет заниматься бессмысленной бравадой.

Промышленный альпинизм — работа, или экстрим Работа у нас рисковая, хоть и на дому — говорят о себе в шутку промышленные альпинисты. Представьте себе, что вас обвязывают веревкой и спускают на ней с крыши многоэтажного здания. И в таком состоянии вы проводите ближайшие пять-шесть часов. Представили? Примерно так проходит рабочий день обычного промышленного альпиниста.
Даже те, кто слышал про промышленных альпинистов, думают, что их работа заключается в основном в том, чтобы убирать сосульки с крыш и на худой конец мыть окна. На самом деле сфера деятельности промальпов ( а именно так они себя называют) куда обширнее. Начиная с установки щитов и банеров и заканчивая реставрацией памятников архитектуры.
Словом, промышленные альпинисты там, где не справится ни одно оборудование, а для работы нужны ловкие и руки человека. Многие фирмы уже ощутили преимущества их работы. Вызвать бригаду промальпов намного проще и быстрее, чем строить леса и привлекать сложную технику. Поэтому эта уникальная в своем роде профессия становится все более востребованной.
Первые промышленные альпинисты появились у нас в стране в семидесятые годы. Но только в 98 году Минтруда России официально зарегистрировал профессию ‘промышленный альпинист’.
Снаряжение и технику ‘виса’ промальпы позаимствовали у альпинистов. Многие в прошлом спортивные альпинисты, променявшие романтику гор на каменные джунгли.
Дмитрий Косенков — один из них. Дмитрий когда то висел в горах в Крыму. А шесть лет назад собрался и приехал в город — зарабатывать. И сразу ощутил на себе смену географического положения
‘В первый раз я полез на ТЭЦовскую трубу, — вспоминает он. — И оцепенел: шум, грохот, посмотрел вниз, там железные прутья торчат из земли’.
Постепенно Дмитрий присматривался к городу и привыкал. Сегодня он один из самых известных в Казани промальпов. С ним в бригаде еще двое рабочих — Юрий Клевинский и Виталий Смагоринский.
‘Некоторые альпинисты работают на определенную фирму. А есть такие как мы, на вольных хлебах’, — рассказывает Дмитрий.
Таких независимых бригад, по его словам, в Казани шесть. Кстати, самому старшему из промальпов около шестидесяти. Отказываться от головокружительной высоты он пока не собирается.
‘Что же нужно, чтобы стать промышленным альпинистом’? — допытываюсь я. ‘Хороший вестибулярный аппарат, — не задумываясь отвечает Дмитрий. — И медицинская справка’.
Пока мы с Дмитрием разговариваем, Юрий и Виталий заканчивают работу — демонтируют банер на фасаде магазина.
Машут нам с крыши — ‘сейчас спустимся’. Через пару минут усталые, но довольные присоединяются к беседе. Выясняется, что Виталий и Юра альпинистами никогда не были, а настоящие горы видели только в кино. Правда, Виталий какое-то время учился в школе каскадеров, а Юрий — профессиональный яхтсмен, и морские узлы научился завязывать в раннего детства.
Первый ‘вис’ профессионалы с восьмилетним стажем вспоминают с улыбкой. Мандраж бывает абсолютно у всех. И выглядят новички одинаково — затравленный взгляд, белое как полотно лицо и дрожащие руки. Кто-то преодолевает страх и остается. А кому-то и одного раза достаточно на всю жизнь.
Но висеть, как уверяют ребята, все-таки не главное. Другое дело — качественно и быстро выполнить работу. Тут у многих мастерства то и не хватает.
Потому и отношение к ‘простым альпинистам’ слегка снисходительное. ‘Они тратят деньги, чтобы получить удовольствие, а мы за это же удовольствие деньги получаем’, — говорит Виталий.
‘Для меня это прежде всего работа, не экстремальное приключение, а просто работа, так же как и любая другая’, — уверяет Дмитрий. А через минуту оживленно рассказывает, как ему удалось повисеть на здании высотой в сто двадцать метров: ‘В Уфе — здесь таких небоскребов нет. Стена — сплошное стекло, некуда зацепиться. Ощущения потрясающие’.
‘Да, когда забираешься наверх, в ушах ветер свистит, и тебя качает из стороны в сторону — несколько минут романтики обеспечены’, — добавляет Юрий.
Что ни говори, а промальп — это все же больше чем профессия. Ну у каких еще рабочих есть собственные сайты чуть ли не в каждом городе. А у промальпов есть. И с такими фотографиями и леденящими душу историями, что просто диву даешься. Профессиональные байки держит про запас каждый уважающий себя промальп. У моих собеседников увлекательных случаев из собственной практики тоже хоть отбавляй.
- Висел я как-то посредине здания, вдруг чувствую, что на крыше снег начинает двигаться, — вспоминает Виталий — через минуту меня накрыло огромной снежной лавиной. Полный эффект присутствия в горах’.
Но больше всего настоящие промальпы боятся не высоты и не экстремальных ситуаций. Настоящая напасть — уличные зеваки, которые так и норовят проскочить под ограждениями. Некоторые особенно любопытные прохожие начинают дергать за веревки.
В напутствие прохожим у промальпов есть шутливая примета — ведро с краской всегда падает в толпу.
Риск, как известно, дело благородное. А потому и хорошо оплачиваемое. Все-таки это уникальная на сегодняшний день профессия.

Они считают, что люди очень редко смотрят вверх. Чаще – себе под ноги или в лучшем случае вперед. Придавленные земными заботами мы и не предполагаем, что где-то там, наверху, трудятся те, для кого высота – не только определенный параметр, а нечто гораздо большее. Промышленных альпинистов, или промальпов я застала прямо за работой, когда они на десятиметровой высоте заделывали межблочные швы на здании «Электросвязи», что на Сухэ-Батора.
Увидев меня, они в какие-то считанные минуты — секунды оказались внизу. — Скажите, эта работа для вас больше как хобби, часть любимого дела или необходимость? Как вообще занялись этим?
Саян: «Несколько лет назад я пришел в туристический клуб «Хамар- Дабан», чтобы заниматься альпинизмом. Наши инструкторы уже в то время занимались высотными работами. Как-то во время сборов в Баргузине нас взяли на покраску вышек. Я попробовал, понял, что вполне смогу этим заниматься. Сначала получалось так, что часто работал за пределами республики, в Иркутской области, а потом стал и здесь находить работу. Я знаю, что двое парней из Улан-Удэ даже организовали фирму по высотным работам в Кемерове и работают сейчас там. Конечно, такая работа есть и здесь, просто тут это еще не очень развито. Мы зарабатываем свой хлеб тем, что, используя только веревки и альпинистское снаряжение, трудимся во всевозможных малодоступных местах, выполняя работы самого широкого профиля — от монтажа кондиционеров и рекламных щитов до мытья окон. И во многих случаях это оказывается гораздо эффективнее, быстрее и дешевле, чем возводить строительные леса, навешивать электролюльки или использовать автовышки.
Нельзя сказать, что это хобби, ведь мы зарабатываем деньги. А с другой стороны, находиться весь день высоко над землей — это просто приятно». — Все-таки что ни говори, но рискуете вы часто… — Да, высота обманчива. Там и порывы ветра ощутимее, и обыкновенный гвоздь забить бывает не так уж легко из-за своей легковесности. Когда ты висишь на высоте и перестегиваешь ремни, ты вроде бы сам себе начальник и бригадир, но надеяться в каких-то критических ситуациях приходится только на себя.
Бывает страшновато работать на подстанциях и ЛЭП. Особенно когда кто-нибудь скажет под руку про недавно убитого током работника. Тьфу-тьфу, за все время работы у нас не было ни одного падения. Несмотря на то, что зрительно мы вроде бы меньше защищены, болтаемся на каких-то веревочках, на самом деле у нас есть реальная система страховки. У тех же люлечников ее нет. Они на высоте чувствуют под собой твердую почву, расслабляются и вследствие этого падают. Падения у них уже как само собой разумеющиеся. Это мы говорим не потому, что хвалим себя, а потому, что так и есть. Вот в аэропорту, слетел вниз не так давно один студент-шабашник. Остался жив, слава богу, зато в больнице пришлось поваляться изрядно. А вообще, у люлечников ведь и подъем на высоту ограничен. Им труднее на своих махинах проникнуть в какие-то труднодоступные места и сделать определенные работы. Андрей: «к словам моего коллеги я лишь добавлю, что у альпинистов эта работа считается престижной. То есть мы, по сути, занимаемся своим любимым, весьма специфическим делом, как бы тренируемся да еще и зарабатываем на этом деньги. Эту работу, конечно, не сравнить с лазанием по скалам. Последнее гораздо труднее. Зато работа дает возможность поддерживать форму. Я знаю, что у нас в городе около 20 промышленных альпинистов, и все они выполняют работу профессионально, без каких-то ЧП. Бывает так, что, кроме нас, какую-то работу просто никто не может выполнить».
Ну что же, теперь, проходя по городу, я буду чаще смотреть вверх. Быть может, я увижу где-нибудь на головокружительной высоте людей, выполняющих не просто нужную, но и красивую работу.

Промышленный альпинизм как профессия появился только в XX веке. До этого рабочие, возводившие первые многоэтажные дома, радиовышки, заводские трубы и прочие высотные конструкции редко использовали техники скалолазания, страховку, специальное снаряжение. Большая социалистическая стройка в СССР, капиталистическая — на западе, рост населения городов и ограниченность площадей породили многоэтажные небоскребы. «А мы монтажники-высотники» — пелось в знаменитом фильме. Именно так называли себя первые «промальпы», строившие высотки тридцатых годов.

Профессия никак не выделялась. Любой строитель, штукатур, маляр должен был работать и на больших высотах, и на земле одинаково хорошо. И хотя при выполнении высотных работ страховку стали применять уже к сороковым, это был еще не промышленный альпинизм. Настоящий «промальп» появился в Америке, в пятидесятых годах. Первые бригады промышленных альпинистов, состоящие из спортсменов-скалолазов, стали мыть окна гигантских небоскребов в Нью-Йорке и Вашингтоне, применяя для высотных работ классическую технику скалолазания. На западе профессия приобрела популярность уже к началу восьмидесятых.

В России решающим толчком для промышленного альпинизма стал переход от социализма к рыночной экономике в девяностых. Именно тогда появилась наружная реклама и спутниковые тарелки. Спрос на услуги промальпинистов рос молниеносно, в 1998 году в Москве работало уже больше тысячи человек! На настоящее время рынок услуг промышленного альпинизма в России практически заполнен. Первые бригады альпинистов, подрабатывавшие на очистке крыш в начале девяностых годов, превратились в серьезные компании. Стоит отметить, что средняя заработная плата промышленного альпиниста — 100 долларов в день. Если в Москве работает тысяча альпинистов по 5 дней в неделю, то месячный денежный оборот столичной отрасли составляет 1600 000 долларов.

Эта профессия появилась на рынке труда лет десять назад. Промышленные альпинисты зарабатывают свой хлеб тем, что, используя только веревки и альпинистское снаряжение, выполняют работы любой степени сложности, которые невозможно осуществить традиционными способами строительной технологии. У заказчика отпадает необходимость в дорогостоящей аренде и установке строительных лесов, использовании строительных механизмов, автовышек, к тому же можно не останавливать производство. Налицо явная экономия средств. Естественно, труд верхолазов оплачивается достаточно высоко, но это в любом случае обходится заказчику гораздо дешевле, чем аренда сложной техники.
Однако высокие заработки — не единственный мотив того, почему человек, пренебрегая опасностью, карабкается вверх на десятки, а порой и сотни метров. По словам Дмитрия Яковлева, одного из барнаульских промальпов (так они коротко сами себя называют), в недавнем прошлом успешно занимавшегося коммерцией, эта профессия больше, чем простое «заколачивание бабок», это особое мироощущение, своеобразный стиль жизни между небом и землей (а промальпы фактически полдня болтаются на веревках), это романтика, которая из далеких и молчаливых гор перекочевала в шумные городские кварталы. Скучно им, понимаете ли, просто ходить по земле, вот и лезут на верхотуру, где витает опасность, где адреналин так и плещется в крови.
Высотные разнорабочие
Бригада промышленных альпинистов может выполнить массу всевозможных работ.
Монтаж и демонтаж самых разнообразных видов наружной рекламы: щитов, световых коробов и подсветок, объемных букв, панель-кронштейнов, банеров, крышных установок, дюралайта и т.д. При необходимости промальпы могут произвести соответствующие электро-технические работы. Бригадам порой приходится проявлять недюжинную смекалку, чтобы поднимать на крышу довольно значительные тяжести без использования специальных механизмов.
Установка и демонтаж кондиционеров не отличается большой сложностью в техническом исполнении, зато требует повышенного внимания и аккуратности: кондиционер — штука дорогая, и ронять его даже с высоты тридцати сантиметров уже опасно. И хотя многие промальпинистские бригады имеют квалификацию по полной установке кондиционеров (с развальцовкой трубок, подключением, запуском и диагностированием), процесс поднятия или спуска наружных блоков кондиционера они оставляют за заказчиком.
Герметизация зданий. Промальпы выполняют первичную герметизацию межпанельных швов на новых домах, вторичную — нанесение слоя герметика на уже заделанный шов, а также и выборочную — ремонт швов по заявкам о протечках. Кроме того, иногда приходится проводить герметизацию стыков оконных рам с панелями и даже стекол с рамами. Учитывая то, что на многих домах старой и не очень старой постройки межпанельные швы приходят в негодность, работы в этом направлении у верхолазов не убавится.
Естественно, без промальпов не обходятся ремонт и замена водосточных труб, монтаж вентиляции, косметический ремонт фасадов, сброс снега и сосулек с крыш, замена стекол на верхних этажах и мытье окон, кронирование деревьев, установка видеокамер и спутниковых антенн и т.д.
Работа в вышине не терпит суеты
Человеку, желающему даже помогать промальпинистам, нужно в обязательном порядке знать азы альпинизма и альпинистское снаряжение. Без этих знаний о работе в бригаде не может быть и речи, так же, как и без знаний оказания первой медицинской помощи, спасательной помощи (эвакуации пострадавшего с высоты) и еще много чего. Не помешают и практические навыки в инженерии и строительстве. Часто промальпы, взглянув на чертеж крепления какого-нибудь рекламного банера или светового щита, тут же начинают создавать свой вариант крепежа, так как зачастую то, что можно сравнительно легко выполнить на земле, практически невозможно осуществить на высоте — там слабые точки опоры и порой дует сильный ветер, что не учитывается при проекте крепежа.
Хорошо, если будущий промальпинист занимался туризмом или другим активным видом отдыха в горах (скалолазание, альпинизм, походы в сталактитовые пещеры и т.д.) и имеет собственное сертифицированное альпинистское снаряжение. Но, по словам бывалых промальпов, научиться их ремеслу несложно, главное — это то, как человек воспримет свой первый выход на стену. Если захочет перебороть свой страх и вновь зависнуть над землей — будет толк, если нет, то никакие деньги не заманят человека на высоту.
Характер у промальпа может быть любым, но есть черты, которые недопустимы в этой профессии — торопливость, суетность, забывчивость, необязательность и самоуверенность. Они доводили до травм, а то и до трагедии не одного верхолаза.
Бригадир должен знать все
По неофициальным правилам, хотя бы один человек в бригаде должен быть в прошлом либо профессиональным спасателем, либо высококлассным альпинистом. Понятно, что восхождения на Эверест бригада не совершает, но порой бывают сложные с технической точки зрения работы и ситуации, когда новичок может зависнуть над землей, запутавшись в веревках, получив шок от страха или вовсе потеряв сознание. В этом случае рядом должен быть опытный коллега, бригадир.
Он обязан знать основные конструктивные особенности объектов и технологию выполняемых работ; правила безопасного использования веревок, тросов, другого альпинистского снаряжения при выполнении работ на высотных объектах; правила испытаний и норм использования альпинистского снаряжения; принципы действия ручных и механических лебедок и т.д. и т.д. Лучше, если он будет иметь дополнительное профессиональное образование.
В настоящее время подготовку промышленных альпинистов ведет Российский центр подготовки спасателей в Санкт-Петербурге и Московский центр промышленного альпинизма. Начали готовить верхолазов и различные альпинистские клубы в крупных городах. Самый ближний к нам — в Новосибирске. По окончании учебы там выдается соответствующий квалификационный документ государственного образца, с присвоением профессии «промышленный альпинист 5, 6 или 7 разряда».
Банданы вместо касок
Первая заповедь промальпиниста гласит: не забывай о технике безопасности и проверяй надежность снаряжения. Как не без основания говорят верхолазы, «наша техника безопасности написана кровью». Все ее правила составлены на основе десятилетнего опыта работ и абсолютно реальных ситуаций, которые в теории промальпинизма рассматриваются под грифом «категорически запрещено», но в жизни тем не менее периодически возникают.
О своем снаряжении промальпы могут говорить часами, как рыбаки о рыбалке. Денег на «снарягу» они не жалеют, покупая самое надежное, но и самое необходимое. Один комплект снаряжения без всяких наворотов и прибамбасов (только то, без чего нельзя обойтись) стоит порядка 20 тысяч рублей. Кстати, каска в комплект необходимого обычно не входит, и верхолазы работают в банданах даже зимой. И это не нарушение техники безопасности, а как раз ее соблюдение, так как работающие на высоте люди должны прекрасно слышать друг друга и то, что происходит вокруг. Им даже запрещено пользоваться радиоприемниками и плеерами.
Лучшая реклама — довольный заказчик
Для высотных работ промальпинистским методом лицензии не требуется. Практически любой, не боящийся высоты человек, может заниматься таким видом деятельности. Поэтому есть как законопослушные фирмы, так и «дикие» бригады.
По нашим сведениям, в Барнауле сейчас работают по две-три нелегальных бригады промальпов на каждый район города. Себя они особенно афишировать не любят, так как в большинстве не зарегистрированы в налоговой инспекции ни как юридические, ни как физические лица. Начинают все бригады примерно одинаково — тупо ходят по квартирам высотных зданий и предлагают свои услуги. Первые заказы обычно невелики и по объемам, и по оплате: бывает, что начинающие промальпы соглашаются на 300 рублей в день на двоих. Но чем больше они работают, тем больше о них узнают, поэтому лучшей рекламой промальпы считают свою же качественную и быструю работу, о которой довольные заказчики будут рассказывать друзьям и знакомым. Уже зарекомендовавшие себя бригады редко когда соглашаются на заказ менее 3 000 рублей.
Есть в городе несколько бригад, существующих на легальной основе: Алтайский EXTRIME, ЕНКО, и т.д. По словам их бригадиров, нелегальные промальпы негативно воздействуют на формирующийя рынок промышленного альпинизма в Барнауле: «включают» демпинговые цены, непрофессионально, а то и попросту халатно выполняют работы, что снижает общий авторитет городских промальпинистов, перехватывают объекты, которые уже находятся на обслуживании другой бригады и т.д. Все это создает хаос. В связи с чем и возникла идея создать конфедерацию промышленных альпинистов Алтайского края по примеру питерской, московской, новосибирской и других. Она могла бы решать многие технические, социально-правовые и прочие вопросы, касающиеся их деятельности, но для этого нужно, чтобы бригады, входящие в эту организацию, работали легально. Пока же не всем из них это выгодно прежде всего с экономичекой точки зрения (кому охота платить налоги?). Хотя рано или поздно тем, кто собирается работать на этом рынке не один год, и регистрироватья, и объединятся все равно придется.
Прямая речь
Часто ли приходится промышленному альпинисту сталкиваться с реальной опасностью для жизни?
Дмитрий Трофимов, спасатель первого класса. Возглавляет бригаду промышленных альпинистов Алтайский EXTRIME. Три года проработал в Санкт-Петербургском отряде спасения 911, куда попал, пройдя жесткий отбор. Промышленным альпинистом работает пять лет, из них два года в Барнауле.
- В моей бригаде пять человек, но если выпадает большой объем работ, который нужно сделать в сжатые сроки, то мы можем расширить бригаду до 12-14 работников.
Перед выходом на объект приходится уделять максимум внимания их оснащенности и способности выполнить данный заказ. Бывает, что вроде бы и работа простенькая, но зато форма крыши нестандартная или погода такая, что довериться можно только опытным специалистам.
Случаев «на грани фола» с нами происходило немало. Наример, сбрасывали снег с крыши одного из элитных домов. А она настолько сложна по конструкции, что вычищать снег можно, только искусственно вызывая лавину. Жуть, конечно, когда куча снега летит на тебя, и нужно суметь вовремя от нее отскочить, иначе лавина утащит за собой, и тут даже от страховки будет мало толку — снег понесет тебя вниз с такой силой, что хребет треснет, когда резко зависнешь на страховке. Это вам не тарзанка … Рассчитываешь на свои силы и умения и делаешь дело. Разок нас с напарником снег затащил наполовину под ограждения крыши, не знаю, как оно выдержало, хотя в нескольких местах вырвалось с «корнем». Однажды пришлось прибивать железные листы на крыше Молодежного театра прямо во время урагана: иначе бы он их все посрывал и наделал много бед. Прикольно: приколачиваешь кровлю, а ветер такой, что не просто листы срывает — сам каркас крыши на несколько сантиметров приподнимает над основанием. Пару раз меня в реанимацию увозили от ударов по голове льдиной и пластом штукатурки. Про всякие ушибы и ссадины не говорим — издержки работы.
А вот на «чертовом колесе» в парке боюсь кататься, честное слово! Боюсь потому, что и страховочной веревки нет, и на себя полагаться уже не приходится. А мы привыкли рассчитывать только на свои силы.
Справка «КП»
Постановление Минтруда PФ от 17 мая 2001 года за N 40 «О внесении дополнения в Единый тарифно-квалификационный справочник работ и профессий рабочих» дополнило раздел профессий профессией «Промышленный альпинист 5,6 и 7 разрядов».
25 мая 2003 года в Москве состоялся съезд промышленных альпинистов, на который собрались верхолазы из более чем 25 городов Pоссии. На съезде было принято решение о создании всероссийской общественной организации, объединяющей физических и юридических лиц, работающих в сфере промышленного альпинизма. Сейчас готовятся проекты учредительных документов.

Они вызывают ужас и любопытство у нормальных жителей города. Но висящие на веревках промышленные альпинисты заняты не спортом и тем более не хулиганством, а серьезным делом. На большой высоте выполняют строительные работы, с использованием методов, разработанных для альпинизма и спелеологии. У них уже началась горячая пора, предприятиями города заключаются трудовые соглашения на ремонт труднодоступных участков промышленных объектов и жилого фонда.
Официальный год рождения промышленного альпинизма — 2001 год, когда Министерство труда официально признало промальп профессией, и разработало для нее нормативную основу. Однако новокузнецкие альпинисты начали применять свои знания и опыт в строительстве еще в 88 — 89 году. Новокузнечане, которые всерьез занимались альпинизмом, спелеологией, горнолыжным спортом, хотели располагать свободным временем и средствами для поездок в горы, пещеры и покупки весьма дорогого снаряжения — вот основная причина распространения этой новой профессии в нашем городе. Как раз в это время из Москвы была привезена технология по заделке стыков, которую можно было использовать при помощи альпинистской техники. Первым зданием, на котором пробовали себя в качестве альпинистов — строителей все ведущие альпинисты города, было здание ЦУМа, или Green House. Тогда — то преимущества использования методов промальпа в строительстве стали очевидны для всех. Например, чтобы установить кондиционер на 12 этаже Green House с помощью люлек и обычной техники, требуется около трех дней, альпинисты — профессионалы справлялись с этой работой за три часа. Работа ответственная и очень опасная, но оплачивается хорошо: ведь сокращается сроки работ. Казалось бы, повисел пару месяцев, и можешь спокойно ехать на Тянь — Шань или Памир…
О том, насколько в действительности труден хлеб промышленного альпиниста в Новокузнецке, рассказывает Олег Борисович Кротенко, один из руководителей фирмы, где работают промышленные альпинисты.
Расскажите о своих коллегах
В последнее время, особенно в Москве, промальпинистами становятся люди, которые не занимались профессионально экстремальными видами спорта. Но в Новокузнецке — это, как правило, спортсмены. До распада Союза в городе было несколько серьезных альпинистских клубов: Спартак, Грань, Буревестник, Труд. Те, кто занимались в них в те годы — тренеры нынешних ребят. Золотой возраст промальпа — от 19 до 35 лет: например, я, в свои сорок лет, уже не возьмусь за сложные работы на высоте. В строительстве работают и альпинисты, и спелеологи, и фрирайдеры, многие из них имеют высшее образование. У нас работают и студенты. Во время работы они приобретают огромный опыт по строительным специальностям. И к достижению зрелого возраста занимают руководящие посты в строительных фирмах. Ведь у них есть опыт работы в экстремальных условиях, умение владеть собой, действовать в команде. При этом все они не прекращают заниматься экстремальными видами спорта. Достаточно вспомнить Александра Белкина, Александра Фойгта.
Насколько опасна работа?
Профессионалы, прошедшие подготовку в горах, при подготовке к сложным высотным работам стремятся предотвратить рискованные ситуации и влияние фарс-мажоров. Ведь альпинистские технологии давно отработаны. Другое дело, когда строительные фирмы нанимают на работу неподготовленных ребят, и платят им за это копейки. Это грубое нарушение закона об охране труда. Даже у подготовленного альпиниста бывают неожиданные трудности, например, сумасшедшая бабушка решила перерезать веревку, как было в моей практике, или резкое ухудшение погодных условий. Мы всегда работаем в паре, со страховкой, это закон.
Самые сложные объекты ?
Самое сложное в нашей профессии — обслуживание и ремонт дымовых труб на КМК, ЗСМК, НФЗ, высота которых от 50 до 250 метров, учитывая, что работы на предприятии, как правило, не останавливаются. Я помню особо сложную трубу в прокатном цехе ЗСМК. Работать приходилось в масках, труба была настолько горячей, что ботинки плавились. Интересный, но очень сложный случай был на обогатительной фабрике в поселке Мундыбаш. В трубу ударила молния, она наклонилась, и руководство приняло решение ее ликвидировать. Зная, насколько непрочной бывает кирпичная кладка наших мастеров, мы решили, что разборка трубы займет недели две. Но трубу клали немцы в 30-е годы, и эту кладку отбойный молоток брать отказывался. Приходилось с огромным трудом откалывать большие блоки и сбрасывать внутрь трубы: ведь на территории завода работали люди.
В прошлом году мы проделали огромную работу по покраске нового цеха на ЗСМК, работа велась под контролем лично Тулеева. Во всей стране за такой объект могла взяться только наша бригада. Высота цеха была 40 метров, приходилось устраивать цирк под куполом. Одно дело трудное лазание и использование спецснаряжения, а когда при этом необходимо вести покраску с использованием сложного оборудования — трудности многократно увеличиваются.
Огромному риску подвергаются те, кто вывешивают баннеры. При малейшем ветре баннер размером 10 на 20 метров превращается в парус, улетающий вместе с человеком, такие случаи бывали.
Даже при банальной заделке швов или установке кондиционеров в доме с карнизами приходится использовать опыт технически сложных восхождений. Ведь ты висишь в нескольких метрах от фасада. Особенно коварны новые дома на улице Тольятти.
Очень сложно бывает извлекать застывший бетон из панельных стыков. Интересно, что даже в те времена, когда их строили, уже были гидро — и термоизолирующие материалы для заделки швов, а применялся бетон. То, что сейчас у альпинистов столько работы по герметизации стыков — результат халтуры строителей.
Что нового появилось в последнее время?
Мы постоянно обмениваемся информацией с коллегами из других городов и стран, все время ищем новые методы, новое оборудование, которое сможем применить в нашем городе. Например, в Москве уже появились системы, которые предотвращают образование сосулек на крышах зданий. По крайней мере, кровли образовательных учреждений, таких как СибГИУ, должны быть оснащены таким оборудованием. В ближайшем будущем мы хотим заняться его установкой.
Где можно научиться этой профессии?
Сейчас создается центр, где основам промышленного альпинизма может научиться каждый желающий. Я считаю, что на подготовку специалиста должно уходить не менее трех лет, только тогда он сможет нести ответственность за свою безопасность и безопасность других.

Секрет, который все знают, это что промальп позволяет заработать на походы в горы. Евгений Ярема, например, за последнюю четырехлетку покорял вершины Кавказа восемь раз. В сентябре регулярно выезжает в альплагерь Бизенги на Кавказ, где обычно проводится чемпионат России. Благо «рваный» график работы это позволяет. Все-таки с естественными вершинами рукотворные «горы» не сравнятся.
- Как-то мы с напарником «поймали холодную ночевку» на высоте 4 тысяч метров, — рассказывает Евгений. — Взошли на вершину и не успели засветло вернуться вниз. Спустились метров на 200. Дело было в альплагере Улутау, недалеко от того места, где в этом году группа альпинистов попала под лавину.
В восемь стало темно, мы стали устраиваться на ночлег. Видим, мерцает за перевалом. Ну, думаем, попали. Я все железо отложил в сторону, от греха подальше… Зуб на зуб не попадает — на такой высоте идет не дождь и не снег, мы это крупой называем. Пытаемся спать. Где-то в час ночи началась гроза, и до утра молнии били прямо над нами. Несколько раз ударили в вершину, где мы были несколько часов назад. Но, к счастью, все закончилось благополучно. А вообще, за три года я лично спускал двух пострадавших в горах…
Как близкие люди относятся к такому образу жизни?
- Моя девушка говорит, работа опасная, нужно менять. Что будет дальше, посмотрим. Например, один известный в Смоленске спортсмен зарабатывает на жизнь, сопровождая в горы состоятельных смолян, которые увлекаются альпинизмом.
Этим летом Евгений собирается в Узбекистан, в альплагерь в Фанских горах, — в этом медвежьем углу совсем рядышком расположены несколько пятитысячников. А что еще альпинисту для счастья надо?
А вот несколько историй, записанных Вячеславом Зинченко, тоже промышленным альпинистом и тоже из Смоленска.
Кофе в поднебесье…За три года своей любимой работы насмотрелся немало. Расскажу вначале о красивом.
Я завис на высоте девятого этажа. Лето, солнце заходит за горизонт, легкий теплый ветерок треплет волосы и ласкает кожу, мастика размазана по всей роже, как омолаживающая маска на ночь у барышен. Мурлыкаю под нос песни о любви и свободе… Романтика… Иногда работать приходится допоздна, и тогда, собирая снаряжение на крыше, можно поговорить с такими яркими летними звездами.
Всякий раз умиляюсь жителям нашей необъятной Родины, их безбашенности и искренности. Довольно часто, когда работаешь зимой, сердобольные бабушки настежь распахивают окна, выглядывают и говорят: «Милок, да ты ж, наверное, замерз как собака» — и очень ласково, по-домашнему, улыбаются. Говорю, да ничего, бабуль, не больше чем вы, если окно не закроете. А самому холодно, как кенгуру на Северном полюсе, аж зубы сводит. И тут через пять минут эта бабушка высовывается по пояс в окно и протягивает мне огроменную чашку с кофе или шоколадом горячим и печенье. Просто обожаю наших бабушек.
Колючие цветы жизни
…Еще люблю детей — чудные создания безмерной души. Работал как-то зимой на детском садике, и ходил там один такой серьезный парень лет четырех… Подходит в нему другой, не менее серьезный, и твердо так спрашивает: «Серега, че задумался?» А тот в ответ, тыча на меня: «Да вот жду, когда этот свалится оттуда!» Второй ему: «Не. Он же профессионал, сам не свалится». И молча начинают кидать в меня снежками, после чего к ним присоединяется еще человек десять. Благо я не растерялся, и через полчаса со мной было уже целое ведро их снежков, которые я ловил… В итоге детишки поняли, что снежки я кидаю лучше.Большое литровое спасибо
…Не могу также не упомянуть наших дедочков и настоящих мужиков. Эти на чай не размениваются.
Помню, вылезает мужик в окно и спрашивает: «Э, парень, че делаешь?» — «Швы я делаю панельные». — «И мне будешь делать?» — «Ага», — говорю. — «Ну ты мне сделай получше, а я налью». — «А я только пиво пью», — говорю. Он не растерялся. Орет в другую комнату: «Э, старая, гони сотку, парня благодарить буду». В общем, когда я спустился, у меня к веревке были привязаны литруха «Оболоня» и таранка… Я был рад счастливому окончанию рабочего дня и, сидя на крыше, любуясь чудесным видом и багряным солнцем, понял великую истину: «Жить стоит!»
Иногда ничего не подозревающая прекрасная пара занимается любовью у себя дома, никому не мешая, а ты «проезжаешь» мимо их окон и, мило улыбаясь, машешь им ручкой… Странно, но до сих пор в ответ пока никто не помахал и даже не улыбнулся… С чего, спрашивается? Я ж со всей душой.
Не обижайте «промальпов»!
Бывают, правда, и курьезы, связанные с опасностью… Лопается веревка на уровне восьмого этажа, и ты пролетаешь 3 — 5 метров, уже прощаясь с этим миром, а сердце оказывается в том месте, на котором обычные люди сидят… И зависаешь на страховке… А потом еще минут 30 пытаешься спуститься вниз, но пальцы от шока не слушаются, а лицо белое, как бетон 20 метрами ниже, на котором ты чуть не оказался в не очень достойном виде лепешки. Или какой-нибудь особо бдительный дедок принял тебя за вора, и из форточки высовывается ножик и очень уверенно тянется к твоим веревкам… Так быстро я еще никогда не спускался. Или зимой веревки имеют свойство покрываться коркой льда, и спусковое устройство скользит по нему, как по маслу…
И, тем не менее, эти страхи никогда не заслонят прекрасного вкуса горячего шоколада на девятом этаже, картины заходящего солнца…